Бухарин отказался, сделав встречное предложение: ему дадут испытательный срок, в течение которого он будет заниматься исключительно теоретическими вопросами. В ответ появился другой проект — не примирение с правыми, а их осуждение[711].

Правые подвергли встречной критике политические ошибки генсека и его стиль руководства. «Тов. Сталину нужно учесть совет (очень мудрый), данный Лениным, и не отступать от коллективности в руководстве». Сталин на объединенном заседании ПБ и Президиума ЦКК впервые поименно перечислил участников «группы правых» — Бухарин, Рыков, Томский — и заявил, что они «ответили на предложение компромисса объявлением войны». Слухи о расколе в Политбюро все активнее просачивались в партию. Скандал начал наносить ущерб и в международном масштабе: «“Запись” т. Каменева… облетела, наконец, целиком или в выдержках все буржуазные газеты. Получилась, таким образом, дискредитация Политбюро ЦК, ЦК нашей партии и ее руководства на радость врагам рабочего класса»[712].

Тезисы по пятилетке на рассмотрение ПБ 15 апреля вынесли генсек и его сторонники. Бухарин, Рыков и Томский при голосовании воздержались. На следующий день стартовал пленум ЦК, предшествовавший XVI партконференции. Сам он длился восемь дней, и на тринадцати заседаниях обсуждался вопрос «О внутрипартийных делах», превратившийся в «дело группы Бухарина». Главный его фигурант много внимания уделил Молотову:

— Смысл этой истории вовсе не в том, что Молотов говорил сначала одно, потом другое, что он шатался, колебался и прочее. Или теперешний Молотов должен исключить из партии Молотова до XV съезда, или Молотов XV съезда должен исключить теперешнего Молотова.

И затем перешел к главному:

— То, что проповедовал тов. Пятаков и вся троцкистская оппозиция, то, что тов. Микоян критиковал как ставку на термидорианство, то, что он называл установкой на капиталистическое развитие, теперь в еще более острой форме проповедуется т. Сталиным, особенно гениально углублено т. Куйбышевым и целым рядом других товарищей. Это есть полная идейная капитуляция перед троцкистами.

И далее — в некотором противоречии с ранее сказанным:

— Сколько раз нужно сказать, что мы за индустриализацию, что мы за взятые темпы, что мы за представленный план?.. Сколько раз нужно сказать, что мы за колхозы, что мы за совхозы, что мы за великую реконструкцию, что мы за решительную борьбу против кулака, чтобы перестали на нас возводить поклепы? Вы новой оппозиции не получите*. Вы ее иметь не будете*. И ни один из нас никакой «новой» и «новейшей» оппозиции возглавлять не будет*.[713]

Молотов выступал на седьмом заседании пленума и был жестким:

— В обвинениях против партийного режима товарищи Бухарин, Рыков и Томский во многом повторили троцкистов, во многом скатились к троцкистской клевете. В критике Коминтерна они совсем скатились в правооппортунистическое болото. Они все дальше уходят по пути оформления своей особой линии, противостоящей политике партии.

Досталось тезисам правых по пятилетке за упор на рыночные принципы:

— Лозунг «нормализации рыночных отношений» может иметь для кулака только одно значение: он может означать лишь требование отмены государственного регулирования цен и отказа государства от борьбы со спекуляцией. Рабочий в городе и бедняк в деревне скорее согласятся на дополнительные меры нажима против кулака и спекулянта, чем оставаться без хлеба[714].

Рыков возражал:

— Представьте себе, если мы систематически на протяжении трех-четырех-пяти лет будем применять чрезвычайные меры, явится ли это осуществлением новой экономической политики? Ни одного документа, ни одного выступления нашего вы не найдете, где бы мы ни защищали индустриализацию, колхозы, максимально возможных темпов строительства нового общества. Разногласия — в том, какими путями обеспечить наиболее быстрый темп социалистического строительства[715].

Затем рекорд поставил Сталин: его выступление длилось на протяжении всего вечернего заседания.

— У нас не семейный кружок, не артель личных друзей, а политическая партия пролетариата. Ежели сказать по совести, ни тов. Бухарин, ни тов. Томский теперь уже не в состоянии работать с пользой для дела на тех постах, на которых они работали до сих пор. Я имею в виду «Правду», Коминтерн и ВЦСПС. Надо снять этих товарищей с занимаемых ими постов, предупредив их, что в случае малейшей попытки неподчинения постановлениям ЦК, — ЦК будет вынужден вывести их из состава Политбюро[716].

Решение это не было опубликовано в печати, но разослано всем организациям партии и роздано делегатам XVI партконференции, на которой о правых говорил не Сталин, а Молотов. Почему? Вспоминал Каганович: «В одной из бесед в Секретариате ЦК товарищ Сталин сказал, что это не случайность, а сделано сознательно, поскольку мы сейчас стараемся сдерживать широкую дискуссию. “Мы, — сказал т. Сталин, — поручим тов. Молотову выступить с информационным докладом о прошедшем апрельском пленуме ЦК и ЦКК, о его решениях. В этом же докладе т. Молотов расскажет и о моем выступлении”. Доклад т. Молотова на XVI конференции имел очень большое значение для делегатов конференции и для всех членов партии»[717]. Вот только в стенограмму конференции он не вошел, и страна о нем не узнала. Она узнала о пятилетием плане, индустриализации и коллективизации.

Томский и Бухарин получили должности в президиуме ВСНХ. Но деятельность правых была под пристальным вниманием ПБ. Выступление Бухарина на Всесоюзном съезде безбожников и опубликованную в «Правде» статью «Теория “организованной бесхозяйственности”» Политбюро признало продолжением «в замаскированной форме борьбы против партии и ее ЦК»[718]. 19 июля партийная верхушка была ознакомлена с откровениями Бухарина в беседах на отдыхе в Теберде с комсомольцем Платоновым, которой положил на бумагу бухаринские оценки — мягко говоря, не лестные — руководства партии и ее курса. Томский писал Рыкову: «Был “приятно” поражен, прочитав ответ комсомольца… тибердинскому мудрецу!.. Впечатление произвело на нашу публику самое неприятное»[719]. 21 августа Сталин соглашается с Молотовым: «Ты прав, говоря, что Бухарин катится вниз. Печально, но факт. Что же, стало быть, “судьба”»[720].

Рыков выступил на московском областном съезде Советов. 30 сентября Сталин пишет Молотову, Ворошилову и Орджоникидзе: «Читали ли вы речь Рыкова? По-моему, она представляет речь беспартийного советского чиновника, подыгрывающегося под тон “лояльного”, “сочувствующего” советам. Ни одного слова о партии! Ни одного слова о правом уклоне! Ни одного слова о том, что достижения партии, которые Рыков жульнически приписывает теперь себе, добыты в борьбе с правыми, в том числе и с Рыковым!.. Как вы можете терпеть (а значит и покрывать) это политическое лицемерие… Я узнал, что Рыков продолжает у вас председательствовать по понедельникам и четвергам. Верно ли это? Если верно, почему вы допускаете эту комедию? Кому и для чего она нужна? Нельзя ли покончить с этой комедией? Не пора ли